Укротители конвейеров

Недавно исполнилось пятьдесят лет со дня пуска первого конвейера на сборке автомобилей. Юбилей не отмечали с особой пышностью: зрелище ползущей ленты и людей, которые лихорадочно поспевают за ней, в век автоматики не вызывает никакого энтузиазма. Мое поколение хорошо помнит беднягу Чарли из кинофильма "Новые времена", который выходил пошатываясь из того самого фордовского цеха-юбиляра и откручивал собеседнику пуговицы. Рука, сжимавшая гаечный ключ, никак не могла остановиться. Чаплин не сгущал краски. Несколько лет назад парижские врачи обнаружили на галантерейной фабрике целый цех, заболевший истерией. Молодые работницы говорили так быстро, что их невозможно было понять. Такими их сделал конвейер.

С точки зрения инженера, конвейер - гениальное изобретение. Движение изделия совмещено со сборкой, сборка расчленена на элементарные операции, каждую выполняет один человек. Научиться работать на конвейере проще простого: знай себе завинчивай одну и ту же гайку, забивай тот же гвоздик. И вот этот-то автоматизм, эта невероятная простота оказывается страшнее всего. Человек - не машина. Машине как раз полезно однообразие: оно означает стабильность, постоянство режима. Механик мечтает, чтобы его машины работали как можно монотоннее, он прислушивается к их гулу и стуку, и если вдруг уловит непривычный тон или сбивчивый ритм, бьет тревогу. Человек же не выносит присущей конвейеру монотонности, "долбления в одну клетку", как говорил великий физиолог Павлов. Монотонность усыпляет. Непрерывное торможение, распространяясь по нервным волокнам, вызывает апатию, сонливость. Человек борется со сном, сбивается с ритма, раздражается, делает ошибку за ошибкой, еще больше раздражается и превращается в неврастеника.

Укротители конвейеров

Но если монотонность устраивает машину, отчего же не автоматизируют сборку, не передадут ее машине? Вся беда в том, что это очень непростое дело. Автоматизировать легче непрерывный процесс - химическую реакцию, передачу энергии. А сборка - процесс прерывистый: гвоздик, потом гайка, потом еще гвоздик... Если вы захотите автоматизировать сборку, вам, может быть, придется полностью изменить конструкцию изделия и технологию его обработки - сделать так, чтобы изделие составлялось не из разных кусочков, а, например, штамповалось целиком.

Вот, скажем, десятки лет в производстве радиоаппаратуры господствовал навесной монтаж. Все лампы, конденсаторы, сопротивления и другую начинку втискивали в ящик и закрепляли на определенных местах, опутывая паутиной проводов. Никакая машина не могла справиться с навесным монтажом. Но вот придумали печатные схемы, а потом микромодули, твердые схемы, пленки. В одном полупроводниковом кристалле - целый блок радиодеталей, и блок этот делается совершенно другим способом, подвластным машине. Тут уж люди с удовольствием уступили место автоматам.

Но, к сожалению, никто еще не изобрел такой автомобиль, телефонный аппарат или ботинок, которые можно было бы штамповать единым махом. Штампуют только их детали. И число конвейеров во всем мире не уменьшается. Так что же, подчиняться им? Нет, надо попробовать подчинить конвейеры себе.

Ленинградские физиологи во главе с профессором Виноградовым приходят на фабрику резиновых изделий. Они измеряют у сборщиц пульс, давление, напряжение мышц, скорость реакций на свет и звук, изучают влияние ритма на нервную систему. После опытов вычерчивается известная теперь всем сборщикам "кривая утомления". В начале работы у человека движения вялые и нерешительные, темп низок, потом человек втягивается в работу, темп растет, потом снова падает. После обеда все повторяется. Только к вечеру некоторых охватывает лихорадочное возбуждение, темп ускоряется. Это уже переутомление. В такие минуты человек может работать очень быстро, но совершит массу ошибок.

Киевский физиолог Косилов подметил такое же возбуждение не в конце дня, а перед обедом. Вдруг ни с того ни с сего рабочий начинает с излишней тщательностью замерять детали и перекладывать с места на место инструменты. Из-за этого он сбивается с ритма. Оказывается, внезапная суетливость вызвана инстинктивным желанием побороть дремоту.

Чтобы покончить и с сонливостью, и с излишним возбуждением, предлагаются три простых лекарства. Первое - подстроить ритм конвейера к "ритму" утомления. Сначала, в период "врабатываемости", лента должна двигаться медленно, потом быстрее, а ближе к обеду опять медленнее. После обеда то же самое. Инженеры сделали вариаторы ритма, и конвейеры подстроились к людям. Я видел такой вариатор на Рижском электромеханическом заводе, где собирают проигрыватели. Это очень простой автоматический прибор.

Второе лекарство - микропаузы, маленькие перерывы в минуты сонливости - за полчаса до обеда, через час после обеда. Торможение будет уравновешиваться возбуждением, и люди обретут бодрость, стабильный темп. Пускай за смену наберется хоть целый час микропауз, зато все остальное время люди будут работать ровно и без ошибок. Во время пауз можно делать гимнастику или танцевать. В выборе танцев физиологи, люди солидные, разделяют вкусы самых юных сборщиц. Мне рассказывали, как один седовласый профессор убеждал седовласого же мастера в целебных свойствах чарльстона. Мастер вздыхал, ворчал насчет "нынешнего поколения" и вспоминал времена, когда "ничего этого не знали и вкалывали будь здоров". Тогда профессор принес томик Сеченова и показал те страницы, где сказано, что при работе утомляется не столько мышечная ткань, сколько нервные центры, управляющие движениями. И чтобы эти центры отдыхали, надо перенести нагрузку с одних клеток на другие. Если вы хотите, чтобы правая рука лучше отдохнула, подвигайте левой, а чтобы отдохнули обе руки, пошевелите ногами. Это называется в физиологии "феномен Сеченова". Перед таким авторитетом мастер не устоял и, когда изделия "пошли первым сортом", сам пустился в пляс.

Третье лекарство посложнее. С ним физиолог вмешивается в организацию труда. Вот первая работница задает темп - кладет обувную колодку на ленту. Колодка движется, обрастает деталями. Чтобы не нарушать единый ритм, некоторые операции расчленены на простейшие, их выполняют вчетвером. Вот где загвоздка, вот причина заторов! Колодки надо считать и различать. На ленте белой краской написаны цифры: работница, выполняющая четвертую операцию, например, должна поставить колодку на цифру "4", когда цифра подползет к ней. Но цифры почти стерты, в них надо всматриваться, а времени нет. Надо изменить сигнал! Надо разукрасить ленту цветными кубиками: не номер, а кубик, мой - желтый, твой - голубой, пришел желтый - ставь свою колодку на ленту, пришел голубой - поставит соседка. И не просто ставь, а пяткой к себе - так соседке удобнее принимать. Об этом напоминает тебе белая пятка, нарисованная на цветном кубике.

Но монотонность еще окончательно не побеждена. Пока только сделана отчетливой рабочая зона. И физиологи вместе с инженерами вводят систему чередования операций. Утром ты будешь работать с желтым кубиком, вечером с голубым. Разнообразие хорошо, а разнообразие с "компенсацией функций" еще лучше. Компенсация означает, что утром у тебя будут преобладать, например, двигательные операции, вечером- зрительные. Конечно, придется немножко подучиться, зато все клеточки мозга будут нагружены равномерно, вовремя отдохнут, и ты забудешь и про сонливость, и про лихорадочное возбуждение. Знать ты будешь не одну "гайку", а несколько, даже все изделие целиком, и работать станет гораздо интереснее, что, в конце "концов, главнее всего.

Если вам захочется взглянуть на укрощенный конвейер, отправляйтесь на Киевскую обувную фабрику номер шесть. Лента движется по "графику утомления", после микропауз работницы меняются местами. Сидят они не на табуретках, как прежде, а на особых стульях, сделанных по "линии Акер-блома". Сидят лицом к ленте, так, чтобы заготовку брала левая рука, а правая работала; при движении руки описывают дугу в 45 градусов - самую "неутомительную" дугу. Но самое интересное - это система адресования. Было время, работница снимала с ленты очередной ящик с деталями, теперь же ящик автоматически находит свою хозяйку и опускается на подставку. И приходит он только после того, как подставка освободится от предыдущего ящика. Работай спокойно, не торопись, кончил дело, нажми кнопку, на центральном пульте вспыхнет лампочка, и мастер отправит тебе новую порцию деталей. И получается, что не ты работаешь в ритме конвейера, а он в твоем ритме. Он подчиняется не общей кривой утомления, а твоей собственной - твоему характеру, организму, твоему сегодняшнему настроению.

Все лекарства, прописанные физиологами и психологами, подействовали. (Психологи тут тоже участвовали: цветные кубики и белые пятки придумали для фабрики "Красный треугольник" сотрудники московской лаборатории инженерной психологии, с которыми мы еще встретимся не раз.) И самое уродливое детище массового производства, самый капризный и упрямый враг рабочего -конвейер укрощен. Л укротителям и этого мало. Они хотят, чтобы людям совсем было приятно и весело в цехе. Они предлагают им не только танцевать во время микропауз, но и вообще работать под музыку. Недаром, говорят они, поется: "Нам песня строить и жить помогает".

Но тут я снова слышу рассерженный голос нашего старого друга-гигиениста.

- Час от часу не легче, - ворчит он. - То "неведомые ароматы", то жуткие конструкции с дырками, теперь нате вам - музыка. Ох уж эти увлекающиеся натуры! Нет, я не против музыки, я и сам в часы досуга люблю, знаете, послушать что-нибудь успокаивающее. Набегаешься за целый день, наругаешься... Да к тому же я уверен, мой коллега физиолог разберется в этом не хуже, чем в стульях и столах. Но я удивляюсь вот чему. Слушайте музыку! Да ведь ее надо услышать. У вас же в цехах невообразимый шум. Вы же сами сначала впустили свежий воздух, а потом уж решили его разукрасить ароматами. Теперь покончите-ка с шумом, а потом уж слушайте музыку. Вы говорите, на сборке тихо? Это на обувной фабрике или на часовом заводе. А на автомобильном? И почему только о сборке речь? Всем хочется музыку послушать - и литейщикам, и токарям, и инженерам. Извольте очистить место для музыки, ликвидируйте шум.

петкус 531 запчасти