Оптическая иллюзия на скамье подсудимых

Когда я познакомился с Ниной Евгеньевной Кубасовой, психологом из Института технической эстетики, она выложила передо мной стопку красных квадратиков из картона и стопку квадратиков побольше - серых, зеленых, коричневых.

- Какой это цвет? - спросила она, показывая мне квадратик из первой стопки.

- Гм... алый, - ответил я неуверенно.

- Хорошо, а это? - Кубасова показала мне другой квадратик.

- Малиновый, - сказал я храбро.

- Верно. А это? - И она положила следующий квадратик на серый квадрат из второй стопки.

- Это? Разумеется, терракотовый.

- А это? Кармин? Тоже верно, - сказала она. - И неверно. Это все один и тот же цвет. Просто красный цвет. Оттенки квадратиков меняются, потому что они разного размера и прикладываю я их к разному фону. Бывает и обратное: разное покажется одинаковым. Психологи-колористы знают множество таких удивительных фокусов, неизвестных ни физиологам, ни архитекторам. И мы хотим их научить, прежде чем они возьмутся за проектирование промышленных интерьеров. Мы, например, думаем, что не так плох знаменитый оргстанкинпромовский зеленый, как плохо то, что никому не ведомо соотношение зеленого с белым, с кремовым, с размером плоскости.

Однажды, рассказывает Кубасова, французские торговцы заказали художникам черный узор на красной, фиолетовой и розовой тканях. На красной узор получился зеленоватый, на фиолетовой - желто-зеленый, а на голубой - оранжевый. Торговцы подали на художников в суд, и на суде колорист Шеврель доказал, что во всем виновато явление так называемого одновременного контраста.

От пятна и фона, как говорят колористы, можно всегда ожидать неприятностей. Серое пятно на темном фоне будет светлее, а на светлом темнее. На красном оно покажется зелено-голубым, на желтом синеватым, на зеленом розоватым - цвет будет все время тяготеть к дополнительным оттенкам. Психологически цвет всегда восппинимается с Фоном. Красный и черный в отдельности не вызовут никаких ассоциаций, а в сочетании станут признаком траура, просто красный крест так и останется красным крестом, но на белом фоне это уже будет символ "скорой помощи". Архитекторы наши ссылаются на Ван-Гога: "Цвет выражает что-то в самом себе, - говорил он. - Это невозможно отрицать, надо воспользоваться этим". Правильно, но мы хотим добавить, что цвет выражает что-то лишь тогда, когда он связан с фоном и формой.

И психологи-колористы, разворачивают перед архитекторами свиток новых рецептов - нет, не рецептов, рецептов быть не должно! - новых сведений. В общем, они не против преобладания средневолновых тонов - зеленого, желтого и голубого, но они еще раз напоминают о том, что не надо бояться темных цветов. На темном глаз отдохнет от светлоты. Надо стремиться к тому, чтобы все тона рабочей зоны были мягкими, приглушенными, не слишком насыщенными. На больших поверхностях хороши средневолновые тона, а на малых любые - красные, лиловые, черные, синие. Вот оптимальное разнообразие, вот так надо составлять желанную радугу.

Оптическая иллюзия на скамье подсудимых

Карклиньш сделал черную и фиолетовую стену: на них, мол, не смотрят во время работы, света и без того много. Он прав, эти стены не утомят глаза, но поверхности слишком велики- черное и фиолетовое станет навязчивым, начнет раздражать, наскучит.

Цвет не должен кричать о себе, ему надлежит вести себя скромно и незаметно, как ведет себя хорошо воспитанный человек, никогда не напоминающий о своих благодеяниях или о своей эрудиции. Цвет должен держаться в сторонке и подчеркивать то, что занимает внимание человека, - машину, деталь, органы управления. Интерьер - создание деликатное: люди будут ежедневно видеть одни и те же сочетания, тут нельзя допустить ни одной оплошности.

Я пишу эти строки в самой красивой гостинице из всех, где я только бывал, в вильнюсской гостинице "Неринга". Я часто езжу по стране, но еще ни разу в жизни мне не приходилось испытывать наслаждение от пребывания в гостинице: пришел, поднялся в номер, поработал, почитал, ушел. Я даже не помню, как и выглядят-то многие гостиницы. Да никак они не выглядят... Но "Неринга" иное дело. Это великолепное произведение' искусства: полузатемненные холлы, спокойные плоскости с еле заметной несимметричностью (излишек симметрии производит неприятное впечатление). Я думал: отчего здесь так хорошо, так покойно, так благородно? И я догадался: оттого, что все цвета приглушены, что везде, где только можно, архитекторы разнообразили цветовую гамму не искусственной окраской, а фактурой, естественным цветом материала - светлого дерева, коричневатой глины, черного чугуна, серого камня. Цвета не видно, ты видишь дерево, глину, металл, камень, но не цвет. А материал никогда не навязчив, материал незаметен и скромен. И вместе с тем в "Неринге" присутствует вся гамма оттенков- от черного до белого, от лилового до оранжевого. Но попробуй найди их! Они не на глазах, они уже в сердце, путь к которому угадан так верно и так непринужденно.

Разбираясь во всех тонкостях психологии цветовосприя-тия, архитектор угадает путь к любому сердцу. Он будет помнить, что красный и голубой дадут самую красивую комбинацию с оттенками серого, а желтый и зеленый для серого не подойдут. Мы уже говорили о теплых и холодных цветах, они связаны и с привычными ассоциациями, и со зрительными иллюзиями. На новом подземном вокзале в Варшаве все указатели и даже перрон северного направления окрашены в синий цвет, а южного - в красный, и люди ориентируются мгновенно, даже не читая надписей. Но ориентировка слишком простая и частная задача. В общем, неплохо окрашивать помещения, получающие мало солнца, в теплые тона, а помещения, обращенные к югу, в холодные. Что же касается принципиального "исправления" теплым цветом низкой температуры, о чем восторженно толковали некоторые колористы-любители, то здесь, пожалуй, прав один известный биофизик, сказавший резко: "Топить надо получше!"

В конце концов иллюзия есть иллюзия, она может оказаться кратковременной, да и не для всякой работы хороши теплые тона. Все психологи единодушны в том, что люди больше всего любят насыщенные, близкие к спектральным тона, красивые и быстро различимые - неопределенность нравится не всегда. Но на работе человек не созерцает цвет, работа вносит поправку в восприятие. И оказывается, что те, чья деятельность направлена на "внешний объект", на обработку детали или сборку механизма, могут предпочесть теплые и ярко выраженные тона, а те, чья деятельность связана с "объектом внутренним", то есть с размышлением, подсчетом, анализом, кто нуждается в сосредоточенности и тишине, выберут тона холодные и неопределенные.

Абстрактный, неуловимый цвет согласуется с отвлеченной работой мысли. Это почти уже не цвет, а, скорее, свет. Говоря грубо, чем больше в работе элементов физического труда, тем больше вокруг может быть теплых, насыщенных тонов; чем больше элементов труда умственного, тем спокойнее, холоднее и неопределеннее цветовая среда. Получается то же, что и с музыкой: если мы убираем комнату или что-нибудь мастерим, мы охотно слушаем песни, различая слова. Но стоит нам углубиться в чтение, приняться за решение каких-нибудь задач, как песни станут мешать. И мы либо выключим радио, либо поставим себе пластинку с музыкой без слов. Мы сосредоточимся, и музыка уже не слышна, остается лишь слабое ощущение мелодичного и ритмичного фона.